Ты рождаешься во время Советского Союза в Украине куда твои родители только переехали из разных стран и автоматически взваливаешь на себя часть семейного бремени миграции. Твоим первым языком становиться русский, а язык страны где ты  живешь проходят  в школе как  иностранный  раз в неделю. Английский становится необходимостью для интеграции во внешний мир который обрушивается на тебя вместе  с развалом  союза. Азербайджанский  ты учишь, когда твой отец решает  бросить все и  вернуться  на родину со всей семьей. И как только ты заводишь свою собственную,  первое, что  ты делаешь, следуя странной генетической предрасположенности или физической закономерности, ты переезжаешь.

Когда на интервью мне объяснили концепцию Koreografin и по традиции задали вопрос почему я заинтересована работать над проектом, я пропустила все заранее заготовленные, и тогда казавшиеся мне банальными аргументы, и неожиданно для себя рассказала о моей дочери. Она пошла в нулевой класс, как только мы переехали в Стокгольм и очень быстро заговорила на шведском. Но до этого она приходила домой в слезах каждый день. Никто ее не обижал. Дети ее просто игнорировали. Она так много пыталась им сказать, но это был не тот язык.

Не каждому в детстве доводится быть втиснутым в пространство где ты единственный кто не говорит на общем с остальными языке. Я не берусь судить станет ли это травмой или полезным жизненным опытом, но уверена, что даже если мы принимаем это за данность, бесследно такое событие не проходит. Язык это сила и пока ты на нем не заговоришь – ты невидимка.

А проект Koreografin – interaktivitet, språk och integration имеет механизм помогающий преодолеть языковой барьер и сделать первый контакт между детьми не говорящими на шведском, реальным. Через танец, прикосновение, улыбку он дает детям возможность быть на равных.

Танцевальная группа Johanssons pelargoner och dans создала постановку Koreografin еще в 2016 году и с тех пор она турнирует по школам всей Швеции. Идея перевести постановку пришла в ходе встречи со школьниками, чьим родным языком шведский не являлся и по этой причине они не могли принимать участие в постановке на равных условиях с другими детьми так как инструкции имелись только на одном языке. Koreografin – interaktivitet, språk och integration – в том виде в котором он существует сейчас это проект, который делает сценическое искусство доступным для всех. Постановка интерактивная и основана на участии аудитории от 7 лет и выше. Все участники через пару наушников получают разные инструкции на разных языках которым они следуют и таким образом вместе создают хореографию получасового перформанса. Основная цель проекта — создание места встречи не ограниченного языковым барьером.

Одной из моих ролей был перевод постановки на русский. Я помню первоначальное ощущение неудобства, перед тем как я в роли участника должна была сделать постановку с людьми которых я никогда не встречала. Это чувство также было связанно с тем, что я была единственной кто не владел шведским в совершенстве. Я боялась не понять инструкции, уйти не в тот угол или усложнить что-то для других. Я чувствовала себя как ребенок, который попал в парк аттракционов намного позже чем его сверстники. Я стою затаив дыхание в очереди на захватывающий аттракцион, но не уверена, что смогу правильно закрепить ремни безопасности собственноручно. Зная как постановка приблизительно устроена и что потенциально кто-то может иметь тот же трек что и я, я решаю попытаться вычислить участника, которого я смогу копировать если вдруг упущу ключевое слово. Однако оказалось что в этом нет необходимости. Первое, что я услышала в наушниках было следующее:

Привет! Ты только что оказался в Кореографин. Ты сидишь на полу с закрытыми глазами. Тебе удобно? На тебе пара наушников и в них мой голос. Я буду давать тебе инструкции и задавать вопросы по ходу дела. Пока ты в Кореографин, ты не сможешь ошибиться. Все всегда будет правильно.

Голос не обманул. Когда я встречала взгляды других участников мне не казалось, что кто-то мог лучше, чем другие. Все толковали текст по-разному и никто не делал его правильно. Потому что концепция состояла в том что ´правильно´ нет.

Фото: Jesper Sundén

Процесс перевода оказался намного более замысловатым чем могло показаться на первый взгляд. Текст состоял из инструкций написанных в поэтическом стиле, где авторы изначально задались идеей оставить участникам широкий спектр для интерпретации. Постановку можно было сделать много раз абсолютно по-разному. Спрятанные в зале предметы лежали там где они должны были обнаружиться, траектория движения участников была задана, в то время как хореография телодвижений каждого отдельного участника отличалась в зависимости от того кем он был, какая дорожка ему попалась, где он стоял изначально, с кем делал постановку и в последствии на каком языке.

Нас было сначала девять, а потом двенадцать переводчиков которые находились в постоянном контакте в течение года через участие в семинарах и воркшопах нацеленных на определение и преодоление общих или индивидуальных трудностей. У каждого из нас имелся так называемый референс – ребенок от двенадцати до восемнадцати лет, который говорил на том же языке и через тестирование перевода на практике, определял его качество на разных этапах проекта.

Несмотря на то, что моя референс, так же как и я, родилась в Украине и ее первым языком был русский, мы часами обсуждая отдельные словосочетания и показывая физически как бы мы исполнили отдельные комбинации глаголов, все равно не везде соглашались с друг другом. Между нами лежало всего одно поколение и этого хватило что бы язык изменился. Она не узнавала некоторые литературные решения предлагаемые мной, а я не всегда понимала современный сленг. Учитывая критичный подход проекта к социальным и гендерным нормам, другим важным вопросом который встал перед нами — какой род использовать когда голос в наушниках обращается к участнику? В русском, по умолчанию, если род неизвестен, используется мужской. Однако как только мы активно говорили участнику, что он это ОНА – это сбивало с толку. Также уже в самом начале работы над переводом было видно что русский текст получается почти в два раза длиннее, и при записи это стало настоящим испытанием так как приходилось отбивать такт и проговаривать некоторые участки быстрее обычного что бы уложиться во временные рамки и общий ритм постановки.

Начать снова использовать русский было как вернуться в родной дом после многолетнего отсутствия. Вещи лежат не там – их надо искать, лампочки перегорели, мебель переставлена. Но все равно он тебе самый милый и ты недоумеваешь почему это место так долго пустует.

Для меня этот перевод стал одним из самых странных и вдохновляющих опытов в которых я участвовала, где я шаг за шагом возвращала себе родной язык. Я с точностью могла сказать как я учила все свои языки, но не русский, так как владение им я всегда принимала за должное. Мне пришлось вернуться далеко назад что бы реконструировать память о том как это все таки было – от многочасового просиживания над азбукой с отцом, впечатавшихся в память маминых сказок на ночь, до самостоятельно прочитанных книг, которые потрясли меня когда-то и первых коротких рассказов выбитых мною лично на печатной машинке.

Проект запущеный в 2018 году длился 3 года и в ходе его постановка Koreografin была переведена на 12 языков, была выпущена книга «Антология многоязычного сценического искусства» (Antologi för en flerspråkig scenkonst). Постановка дала возможность большему количеству детей стать частью современного перформанса.

Мы не всегда мигрируем потому что это наш выбор. И если часто приходиться менять страну места жительства, и ты достаточно амбициозен, то в кокой то момент ты становишься профессионалом по интеграции. Надо любым путем заговорить на языке и быстро декодировать новое общество, что бы успешно влиться в него. С каждым новым разом этот интеграционный марафон проходит по-разному и достаточно незаметно – за счет твоего растерянного идентитета который находиться в режиме нон-стоп трансформации. Когда я прослушала готовую запись перевода я поняла что все, о чем я подумала на интервью несколько лет назад, но не успела сказать потому что другое казалось важнее, словно бумеранг вернулось в виде важного напоминания о том кто я есть. Да, у меня не было привилегии учить язык просто потому что мне нравится или есть время. Как и для многих других, все языки которые я сегодня знаю – одна из основных стратегий выживания. И одновременно это подарок стечения жизненных обстоятельств. Именно работая над проектом Koreografin я осознала, что этот подарок просто не заслуживают быть отложенным в сторону и забытым.

Как результат — этот текст. На русском!